Призвание сильных

Люди входят в историю Метростроя просто и деловито. Годы пролетели, и шестидесятилетие справляет в трудах и заботах девятой пятилетки тот семнадцатилетний увалень, который робко озирался в штольне начала первой очереди.

- Держи крепче, не бойся, - сказал ему добрый голос наставника.

Иван Ядков осторожно взял в руки отбойный молоток и подивился его живой бьющей ярости.

В первый день он нагрузил и отогнал 15 вагонеток породы, и бывалые шахтеры хвалили его силу. Но долго потешались над тем, как он заблудился в штольнях и звал людей на помощь, как в лесу.

Вырос парень в деревне, с малолетства пахал, косил и пас, доброй силой наливался в нем работник земли, и каменная Москва открылась ему вдруг земными недрами своей первозданной основы, то мягкой и податливой, то жесткой и упрямой. Но с этого только начиналась рабочая наука. Дальше пошли, казалось, непосильные для деревенского парня школьные занятия, лекции, курсы, техминимум. Заявление в комсомол Иван Ядков написал подкупающе нескладно, но товарищам уже знакомо было его усердие. Такой если взялся - одолеет.

Потом было все: и диплом техника, и диплом инженера, и высокое доверие, и высокая ответственность, и, главное, та особенная метростроевская деловитость и хозяйственность, которая присуща людям смелого движения и крутого восхождения. "От начальника смены исходит бодрящая сила, - писала газета про молодого Яцкова, - у него в смене все кипит". Парень успел уже отличиться как бригадир на щитовой проходке. Теперь уже не ему, а он показывал, как надо работать отбойным молотком, как управлять эректором, как держать себя в кессоне.

Как не вспомнить первые уроки! Спасибо судьбе, говорит он, что рос в строгости. Придет, бывало, инспектор но качеству в тоннель. Ну-ка, предъявите тюбинговую крепь! Обыкновенную, с метр длиною, железную трубу надевали на ключ и таким вот рычагом довертывали болты. Если болт поддается еще на три оборота - дотянут и запишут брак.

Метрострой с первых своих дней возвел в доблесть рабочее искусство, но неизменно поощрял силу и выдержку. Всякий ли специалист сможет, подобно Яцкову, долгие годы, уже в инженерной роли, вшлюзовываться в кессон - полторы, одна три четверти, две атмосферы?

В разгар второй очереди послали Яцкова на далекий подводный тоннель с группой метростроевской подмоги. Ему было двадцать два года. Молодой начальник смены легко мог обходиться, если нужно, и без бригадира, хватало на двоих и энергии, и умения. Но напрасно думать, что с тех пор Яцков только и делает, что учит и руководит. Оглянуться на пройденные десятилетия - с первых шагов до сегодняшних дней сплошь учеба, постижение нового, самоорганизация, самодисциплина.

- Сколько помню, - сказал мне Ядков, - дни всегда были плотные, до минуты заполненные горячим делом. Мы научились в штольнях и кессонах дорожить этой минутой рабочего времени, особенно с той поры, когда грянуло стахановское движение с бурей новых рабочих открытий. Ты приходишь в забой - тебе все готово, никуда не надо отвлекаться, ничего не надо искать, просить, добывать. Инструмент был закрепленный. Мне, помню, дали именной молоток из новой партии ленинградского инструмента. Как личное оружие воина!

Искусство тоннельной проходки постигал Ядков у Ермолаева Николая Александровича, популярного на Метрострое руководителя. Позже он учился у Полежаева Василия Дементьевича, у Николая Ивановича Федорова... От каждого - лучшее. А общая формула инженерной этики, выношенной и выстраданной за годы и годы, такова: ты самого себя решительно и властно подчини тем строгостям технологии и рабочей дисциплины, которым подвластны твои подчиненные.

На Кавказе в войну действовал в горах отряд тоннельщиков, он шел за валом наступления, вослед войскам, восстанавливал взорванные и обрушенные тоннели, прокладывал пути, перекрывал оползни. Ядков вернулся с кавказских железнодорожных строек Героем Социалистического Труда. Если вспомнить, каково было добывать материалы, какой собрался там пестрый нестроевой кадр, как скуден был парк механизмов и до чего много было скал, непроходимых завалов, взорванных мостов и смытого полотна, - чудо и только! Чудо организации и чудо мобильности. И неимоверное терпение.

Дипломный проект после войны у Ядкова был такой: восстановление моста. Самая насущная для того времени тема. Одни расчеты и формулы заполнили диплом, для подробностей поучительной прифронтовой практики места не нашлось.

Метрострою вернули работника. На перегоне от "Ботанической" к "Новослободской" новый начальник участка как нельзя кстати оказался мастером щитовой проходки с неостывшим метростроевским комсомольским пылом. Полежаев, начальник СМУ, придет, бывало, в самую рань в шахту - а Ядков уже в забое. Объяснял: тут ведь важно охватить взглядом, что сделала ночная смена и как она сдает фронт утренней. Были начальники участка покладистей, а этот, Ядков, строил взаимоотношения с бригадами на святых строгостях горной техники. На том и дружба стояла. Полежаев, бывало, скажет инспектору по качеству Цурикову: "Это Ядков, с дипломом и звездой, жестче, жестче принимай у него..." Тут и маркшейдер наготове с приборами. До последнего болта выверяют кольцо за кольцом чеканку тюбингов. Было правило: прошел тоннель - сдай чеканку под жесткое основание. Бывают на производстве восторженные перегибщики, готовые любого мало-мальски удачливого работника сразу же освободить от контроля и отчета, а вот сильные и знающие - и гордые! - видят как раз особую доблесть в том, чтобы отдать свою работу на самый строгий суд. И Яцков, начальник участка трудного щитового перегона, рад был строгостям и придиркам технической инспекции по качеству.

Когда Полежаев говорил "пожестче, пожестче", он глядел вперед. Очень скоро возникло новое объединенное стройуправление с Яцковым во главе. Тридцать девять лет было начальнику СМУ. Но больше полжизни уже отдано было подземным работам.

От "Фрунзенской" в сторону "Парка культуры" предстояло идти в кессоне. Знакомая стихия Ивана Алексеевича, возвращение к юности. Кессонные камеры и все хозяйство уже были готовы, когда практика подсказала идею попробовать сделать первые шаги без сжатого воздуха. Эти первые шаги растянулись на целых полтора километра - укрощали плывуны сплошным шандорным креплением, через каждые 3 метра бурили разведочные скважины, щит усилили домкратами и врезались на метр с лишним, брали пласт осторожно, медленно, хитро.

Это уже была та пора в истории Метростроя, когда каждый строитель учился считать не только погонные метры и объемы, но и затраты в рублях и копейках. В технику метростроения вторглась строгая и придирчивая управительница - Экономика. Технологическая дисциплина дает нам, говорит Яцков, резерв машинного времени, снижение трудовых затрат, крупную экономию на амортизации, на транспорте, на электроэнергии и на множестве мелочей. А вверх пусть стремится кривая производительности и рабочего заработка.

К "Университету" от "Ленинских гор" шли кессоном. Одной атмосферы оказалось мало - звонят Яцкову: "Плывун прет!", щит стал садиться. Подняли давление до 1,7 - сухо! Выправили щит, с новыми предосторожностями пошли дальше. Самый трудный был кессонный перегон на памяти Ивана Алексеевича. Но и там получили изрядную экономию.

Когда возник тоннельный отряд № 6, подразделением комплексного тоннелестроения, Яцков оказался наиболее подходящим руководителем. К зрелым годам сохранил молодую рабочую хватку при универсальном проходческом умении, накопил много трудно добытых знаний инженера и распорядителя, наконец сохранил, что очень важно и радостно, хорошую физическую форму - он завидно крепок и тренирован: 45 минут ежедневной обязательной и нелегкой зарядки! Скажем положа руку на сердце, всякий ли хозяйственник "солидного положения" так неумолимо строг и взыскателен к себе?

- Сорок пять минут ежедневно? - на всякий случай переспросил я Ивана Алексеевича.

- Сорок пять минут, без всяких поблажек и послаблений. И еще один рецепт сохранения сил: не засиживаться, не изнурять себя кабинетной работой...

Если не углубляться далеко в историю тоннельного отряда, а взять события последнего времени, то самый заметный факт минувшей поры - Калужский радиус, станция "Беляево" с перегонами. ТО-6 сдал свои объекты на четыре с половиной месяца раньше срока, хотя геологические условия были нелегкими. К специальностям Яцкова в тоннельном отряде прибавилась специальность путейца. Впрочем, он осваивал ее еще на Кавказе. Отныне лучший опыт укладки пути, сварки рельсов, подготовки тоннеля к пуску пробного поезда надо искать в тоннельном отряде № 6.

До Калужского радиуса была "Пролетарская", которую воздвигали в аварийные сроки из-за просчетов проектировщиков. Станцию с четырьмя вестибюлями и переходами построили за год с небольшим. Со стороны это выглядело внезапным мощным вторжением механической армады на тихую Крестьянскую заставу.

Потом пошли работы ТО-6 на Рижском радиусе к Свиблову - опять был кессон, проходка на Калининском радиусе - станция "Перово". По всем тоннелям всех радиусов путейские работы по-прежнему за ТО-6.

Рис. 53. Знамена трудовой славы Метростроя

- Вот уж это я могу твердо сказать, - объявил мне Яцков, - с 1955 года, вот уже двадцать лет, не было, повторяю, не было ни одного случая, когда бы несвоевременно проследовал по нашим путям пробный поезд - за месяц до пуска линии в эксплуатацию.

Трудов было много, и праздников много.

Пуск нового, Калининского радиуса был десятым для тоннельного отряда. Но тут надо заметить, что пусковые праздники на Метрострое по традиции носят характер торжественных экзаменов, а не парадов.

Нельзя на Метрострое сэкономить тюбинги, или сборные элементы, или рельсы, - идет в дело столько, сколько надо, не больше и не меньше. Главная ценность - время. Каждый досрочный пуск - если только без ущерба качеству и без хвоста недоделок! - это громадная материальная выгода. Любая рационализация ТО-6 так или иначе касается уплотнения графика, все умы заняты поисками времени. И люди, вступая в соревнование, знают, где это искать.

- Воловьей работы нет, - говорит Яцков, - проходчик вручную почти не работает, лопата у него орудие подсобное, он полностью обеспечен механизмами, так что выискать резерв производительности можно только в самом нутре механизации или в системе организации труда, а тут требуется мысль поглубже, потоньше...

Долгий опыт научил, что процент проценту рознь и метр метру тоже рознь. Но нет смысла искать "выгодные" работы потому, что успех здесь определяется по существу, и ловкачу в ТО-6 дармовой славы не достанется. Долгий опыт соревнования научил хозяйственника уважать рубль рабочей зарплаты. Яцков придерживается принципа: ты знай работай, старайся, дерзай, твори, а уж мы, администрация, тебя не обидим, вознаградим сполна все твои заслуги, будь уверен. Так ведь оно всегда было со времен первых встречных и стахановского движения, вспоминает Яцков. Не припомню, говорит, ни на первой, ни на второй очереди, чтобы кого из наших проходчиков обидели деньгами, премиями, всякими благами.

Беззаветных тружеников подавляющее большинство, и живут они, знаем, все лучше, полней, богаче во всех отношениях. И когда мы анализируем успехи тоннельного отряда, источники опережения и сверхплановой работы, говорит Яцков, мы видим значение этого важнейшего компонента производственной победы. Да кто же не знает, что в людях все дело!

Яцков гордится тем, что в отряде нет бригады вне системы учебы. Бригадиры и начальники смен особо занимаются в школе экономических знаний. Инженерный персонал закреплен и за определенными работами, и за определенными бригадами. Само собою, растут инженеры.

А как они растут, стоит присмотреться к движению кадров ТО-6 за последние годы. Откуда начальник Метростроя? Из ТО-6. Откуда главный инженер Метростроя? Из ТО-6. Начальник производственного отдела? Оттуда же. Легко ли отдавать одного за другим ведущих работников? ТО-6 не терпит ущерба потому, что там, как мы видим, есть резерв полноценных преемников. Отдали одного - подняли к руководству другого. Мы согласились с Иваном Алексеевичем, что это примечательное и закономерное движение дает новый стимул росту молодых инженеров, молодых руководителей. Коллектив уж знает, что в определенный момент будет, так сказать, очередной призыв.

Тридцать лет назад в издательстве "Московский рабочий" вышла книжка, посвященная Яцкову. Для сюжета героической повести хватило фактов и событий одной только юности молодого московского тоннельщика. Я вовсе не хочу сказать, что теперь Ивану Алексеевичу уже полагается соответственно несколько таких книжек. Тут важно другое: в любой год этой жизни, какой ни возьми, герой в расцвете сил. И в семнадцать лет на первой очереди в расцвете, и в год своего шестидесятилетия опять в расцвете. Кто может отрицать, что нынешний Иван Алексеевич Яцков находится, как говорят, в самой боевой метростроевской форме!

Думаю, из этого факта вполне можно вывести инженерную формулу насчет того, что рабочее долголетие определяется творческим насыщением каждого дня жизни и способностью постоянно учиться у своего времени.