Старая гвардия (А. Буртынский)

Внешне они такие разные, непохожие друг на друга...

Андрей Семеныч Чесноков при своем солидном возрасте - ему за семьдесят - полон жизни, что-то в нем неизбывно комсомольское, даже за столом он говорит громко, азартно, кажется, что слова мешают ему сосредоточиться.

Рис. 40. Художник А. В. Мызин (слева) - автор панно на 'Киевской'-кольцевой

- Нет, вы могли бы, скажем, писать, не имея карандаша, или зашить порванную гимнастерку без иголки и ниток? Или вырыть котлован без кирки и лопаты. А вот нам, метростроевцам, во время войны, в самые тяжелые дни и не то приходилось... - И он кивает на своего сослуживца Бориса Ильича Альперовича, некогда командовавшего тоннельным отрядом на Кавказе...

А мне вдруг вспомнился сорок первый. Вместе с детдомом, ехавшим на восток, я впервые очутился в Москве. Воздушная тревога загнала нас в метро, приютившее сотни москвичей... Ряды топчанов, огромные кипятильники по углам, снующие взад-вперед женщины в темных форменных беретах, взявшие на себя обязанности ангелов-хранителей.

- Мамаша, молочко для ребенка!

- Мальчик, возьми тетрадь! Школа на завтра не отменяется!

Наверху гулко ухало, где-то неподалеку рвались бомбы, а здесь, под землей, шла похожая на обычную жизнь, люди ужинали, читали газеты. Проезжали мимо платформы проходчики в касках, с почерневшими лицами, махали руками очарованно застывшим на станции ребятишкам: "Держитесь, братва, сейчас немцев отобьют, и пойдете на солнышко..."

Борис Ильич помалкивает.

Его сухое лицо с втянутыми щеками таит какую-то постоянную печаль, движения сдержанны, речь тиха, ходит он по комнате осторожно, словно внутри у него спрятан хрупкий сосуд, который он боится расплескать. Совсем недавно проводил он в последний путь жену, тоже старую метростроевку, с которой прожил жизнь.

Кажется, впервые с такой щемящей остротой ощущаю чужую потерю. Вдруг лишиться того, что было с тобой всегда - дружбы, чуткости, понимания.

- Ты расскажи о своей войне, а потом я о своей, - предложил ему Андрей Семеныч, - пусть люди знают о нашей доле в победе. И подробней. У тебя же память дай бог, и вообще ты еще мальчишка!

Борис Ильич улыбнулся, шевельнув щекой:

- Нет уж, давай по старшинству...