Воспитанники Метростроя (С. Зукакянц, заслуженный строитель РСФСР, ветеран Метростроя)

Первая девушка-кессонщица

Я пишу о Софье Киене охваченный порывом сердца. Мы живем в стремительном двадцатом веке, поглощенные напряженной работой. И все-таки так важно при этом уметь оглянуться вокруг, увидеть и почувствовать духовную красоту людей, рядом с которыми проходит твоя жизнь, под влиянием которых формируются твои убеждения.

Задумавшись о ней, я словно перелистываю страницы ее биографии. О ней писали немало в газетах и журналах. Софья Киеня родилась в 1912 году в глухой белорусской деревне Домантовичи. Отец рано умер, и осталось у матери на руках шестеро малолетних ребят. Жилось тяжело. Школы в деревне не было. И вот в пургу и в мороз в легкой одежонке, в лаптях ходила Соня в соседнее село, где старый учитель открывал перед детьми прекрасный мир знаний. И пусть приходится выходить из дому еще в темноте, пусть дорога не ближняя через холодное, голое поле, пусть ветер сбивает с ног, Соня не остановится, она не опоздает на урок, она не будет неграмотной, как ее мать. Позже она писала: "В 1924 году приехал на каникулы старший брат-студент и взял меня в Москву. Я говорила только по-белорусски. Подготовка была плохая, и я могла поступить лишь в третий класс. В 1929 году меня приняли в комсомол. Это был один из счастливейших дней в моей жизни".

Рис. 32. Дважды Герой Советского Союза метростроевец А. К. Рязанов

После школы - техникум. В 1933 году Софья Киеня с путевкой комсомола пришла в коллектив метростроевцев. Кессонная группа шахты № 23 работала на перегоне "Комсомольская" - "Красные ворота". Потревоженная строителями подземная стихия показывала свой характер. Геология тяжелая - плывуны. Проходить их можно было только под сжатым воздухом - в кессоне.

В эти дни Соня столкнулась с серьезными препятствиями. В одном из своих писем она писала: "Скверно мне на душе. Девушек не пускают в забой. Что же мне делать? Представьте мое положение. Рабочие моей смены находятся внизу в забое, а я, их техник, наверху. Руковожу работой по телефону. Смешно и грустно. И я твердо решила спуститься в забой, к кессонщикам. Врачи сказали: во всем мире не было и не будет девушек, работающих в кессоне. Нет, сказала я, будет! Мало ли чего не было до сих пор в мире. А где в мире строят метро вчерашние пекари, земледельцы, фотографы, студенты? Я добилась своего. Скрепя сердце врачи дали мне разрешение на две недели. Но я осталась в забое до конца строительства. В кессоне меня встретили дружно. Благодарность за эту дружбу я сохранила на всю жизнь".

Газета "Ударник Метростроя" писала о первой девушке-кессонщице: "Когда Соня 29 июня 1933 года натянула на себя жесткую брезентовую спецовку и, неуклюже перебирая ногами в высоких резиновых сапогах, впервые отправилась в забой, многое ей показалось необычным и даже страшноватым. Она признавалась, что под бровями ломило, а в ушах ощущалась пудовая тяжесть. Но она выдержала кессон".

В 1935 году Софья Киеня - начальник смены шахты № 82 на перегоне "Белорусская" - "Динамо". В числе первых ее смена включается в стахановское движение. Смена Киени устанавливает метростроевский рекорд - пять перегонных колец чугунной обделки в смену. Киене присваивают почетное звание "Мастер - начальник смены", а вся смена стала именоваться стахановской.

В Софье Киене так счастливо и неожиданно сочетались твердый характер, требовательность, шахтерская хватка и удивительная женственность, доброта, внешняя и душевная красота.

Софья Киеня стала любимицей Метростроя, его гордостью. Она делегат X съезда комсомола. В Кремле первой в мире девушке-кессоншице М. И. Калинин вручает орден Трудового Красного Знамени. Центральные газеты и журналы печатают ее портреты, ей посвящают взволнованные строки журналисты.

Белокурая метростроевка стала маяком не только на Метрострое. Она получала много писем от женщин из-за рубежа. Жена английского портового рабочего писала ей: "Ваш пример, Соня, обнадеживает нас. Борьба будет упорной, но мы победим, и если не сами, то наши дочери смогут быть счастливыми, как вы".

В 1939 году Киеню посылают на строительство тоннелей между "Электрозаводской" и "Бауманской" и назначают начальником смены на самый отстающий участок. Забой был захламлен, залит водой. Встретили ее без особого энтузиазма, даже с подковыркой. Киеня не смутилась. Она хорошо знала рабочих, понимала их. Прошло несколько дней, и контакт был найден. Затем пришло и доверие и авторитет. Незаурядный организатор, она приложила немало сил, чтобы согласовать работу проходчиков, тюбингщиков, откатчиков, добилась, чтобы каждый работал на своем месте и не стоял по вине другого, понимал свою ответственность за хорошую подготовку забоя для следующей смены.

Взаимовыручка, дружба, слаженность - вот главные черты, которые старалась привить коллективу Софья Киеня. И она становилась душой этого коллектива. Все она делала весело, молодо, живо. Весь участок Киени во главе со своим руководителем добровольно поехал на строительство гидротехнического тоннеля для электростанции в Кандалакше. В тоннеле большого сечения удалось произвести сбойку досрочно.

Работавшая всегда с полной отдачей, Киеня могла требовать того же и от других. Атмосфера в коллективе создавалась такая, что плохо работать было просто невозможно. Не случайно Егор Трофимович Абакумов на одном из совещаний сказал: "У Сони Киени не рабочие, а виртуозы". В трудные и опасные моменты, какие не раз бывали в подземном строительстве, она всегда оставалась собранной, решительной, смелой.

В годы войны Киеня участвует в сооружении важных оборонных объектов, затем работает начальником участка на строительстве станции "Павелецкая". Работали часто сутками, без выходных, кадры - преимущественно женщины. В суровые военные дни сдали станцию в эксплуатацию.

В конце войны сильно ухудшилось здоровье, но Софья Александровна еще долгие годы работала в Управлении Метростроя.

...В небольшой квартире на Ленинградском проспекте в Москве меня встретила поседевшая, но по-прежнему красивая Софья Александровна Киеня, такая же, как прежде, простая и сердечная. Рядом с ней ее муж Валентин Алексеевич. Их союз - прекрасный пример любви, доброты, верности. Десятилетия они идут вместе по жизни, даря друг другу преданность, заботу, внимание.

Софья Киеня легендой вошла в историю Метростроя. Впереди у метростроевцев много дел, будут трудности и победы, неудачи и взлеты, мечты и свершения. И всегда будет нужен такой пример, как жизнь Софьи Киени.

Смысл жизни

Для метростроевцев моего поколения полувековая история Метростроя одновременно и личная биография.

Не легкой была история, не простыми биографии. Порой, излагая историю строительства метро, изображают все в одних только розовых красках. История эта преподносится как сплошные успехи, триумфальное шествие. Это было, конечно, не так. В строительство метро не все верили. На стройку шел большой поток людей из многих районов страны. В среду метростроевцев попадали порой и карьеристы, злопыхатели, барышники, скептики, расхитители народного добра. И честь и хвала партийной организации Метростроя, сумевшей организовать борьбу со всеми этими негативными элементами, пропустить многотысячные кадры через гигантский фильтр, оставляя в рядах метростроевцев тех, чьим трудом гордилась и гордится сейчас наша страна.

Константин Александрович Кузнецов - один из первопроходцев-метростроевцев. Метрострой стал его судьбой. Он отдал ему молодость, талант, знания. Здесь пришли к нему мастерство, опыт, зрелость, друзья на всю жизнь.

Кузнецов родился в Донбассе, в семье шахтера. Его трудовая деятельность началась в семнадцать лет. Вскоре он поступает в Московскую горную академию. В 1931 году произошло событие, сыгравшее решающую роль в его жизни: он пришел в коллектив московского Метростроя. На Кузнецова сразу обратили внимание: привлекала его энергия, темперамент, работоспособность, склонность к поиску.

Прошло всего несколько месяцев, и он уже старший прораб шахты. Впервые на Метрострое предстояло пройти вертикальную выработку в исключительно сложных инженерно-геологических условиях. Было принято решение пройти ствол методом опускания крепи. Задача осложнялась тем, что ствол шахты пересекал толщи почти всех пород, встречающихся в Москве. Особенно трудными оказались прослойки так называемых ползучих песков толщиной в 3,5 метра с подстилающими плывунами. К тому же рядом с шахтой проходила действующая водопроводная магистраль, которую никак нельзя было задевать. Здесь требовалось высокое мастерство, скрупулезная точность. И коллектив под руководством Кузнецова с честью справился с этой работой.

Шли годы. Росло инженерное искусство Кузнецова. Позади остались сложнейшие работы по внедрению новых методов проходки, скоростная проходка перегонных тоннелей между станциями "Белорусская" и "Динамо". В 1938 году он уже работает в должности начальника шахты.

Большой авторитет, которым пользовался Кузнецов на Метрострое, определил новое ответственное назначение. В конце 1938 года Константина Александровича назначают главным инженером подземной стройки в Киеве. К этому времени он уже крупный инженер-тоннельщик. Неиссякаемая энергия, богатый опыт, организаторские способности помогли Константину Александровичу с первых же дней, как раньше на московском Метрострое, не только по должности, но и по существу занять ведущее положение на этой стройке. Он возглавляет разработку и освоение новой техники строительства тоннелей, конструкций больших тоннельных секций, технологии гидромеханизации при выемке породы кессонным способом. Под его руководством была разработана для пойменной части Днепра организация работ на мелком заложении с применением водопонижения.

При осуществлении технических решений Кузнецов был смелым, даже дерзким. Во время проходки тоннелей под Днепром один из забоев врезался в пласт песчаника, обладающего какими-то непонятными, не встречавшимися прежде свойствами. У кессонщиков появились непривычные ощущения. И главный инженер Кузнецов, находясь многие часы в кессоне рядом с проходчиками, помог им преодолеть первоначальную растерянность, вновь обрести уверенность и показать высокие темпы работы.

Константин Александрович обладал удивительной способностью оказываться рядом, когда нужна была его поддержка. Позволю себе маленькое отступление. В 1939 году я был направлен московским Метростроем в Киев главным инженером шахты № 2. Предстояло осуществить проходку тоннелей мелкого заложения с применением водопонижения. Как во всяком новом деле, я поначалу столкнулся с большими трудностями. На одном из совещаний начальник строительства Михаил Александрович Терпигорев резко раскритиковал мои первые шаги. Разнес, как говорится, в пух и прах. Совершенно разбитый, растерянный, шел я домой. Константин Александрович нагнал меня и пригласил к себе домой. Его участие и доброжелательность сделали свое дело. Он сумел пробудить во мне самолюбие, заставил забыть обиду, умным советом подсказал, на что обратить внимание прежде всего.

В юности у человека возникает острая потребность в старшем товарище, который может понять тебя, верит в тебя и которому можно доверить свои мысли, тревоги. Таким старшим товарищем для многих метростроевцев, как и для меня, в то время оказался Константин Александрович. Надо сказать, что он никогда не бывал равнодушным. Всегда либо радовался, либо сожалел, либо возмущался. Временами он взрывался, мог быть резким, беспощадным в оценке человека, иногда и несправедливо. Бывали охлаждения в отношениях, но когда люди вновь видели его, полностью отдающегося работе, забывающего ради дела обо всем на свете, самоотверженного, стремящегося раздвинуть границы возможного, все обиды куда-то уходили, забывались, хотелось вновь работать рядом с ним.

Когда началась война. Кузнецову исполнилось 34 года. С первых дней войны до полной победы над фашизмом он был на фронте. Всю войну мы были вместе. Остановлюсь на некоторых эпизодах, из которых видно, что Кузнецов не только был смел творчески, он вообще был смелым, решительным человеком. В начале войны нашему подразделению поручили оборону и восстановление киевского железнодорожного моста через Днепр, который подвергался непрерывному минометному обстрелу. Ежедневно под покровом ночи Кузнецов поочередно с кем-нибудь из нас приближался на катере к мосту, чтобы обследовать его состояние. В одну из таких поездок он был ранен. Позднее Константин Александрович по заданию командования вместе с метростроевцем командиром мостового батальона М. М. Синичкиным прибыл в Кременчуг для техразведки и обследования разрушенного моста через Днепр. Мост обстреливался гитлеровцами. Предстояло восстановить этот мост для пропуска военных эшелонов. Материалы обследования, проведенного саперами, Кузнецова не удовлетворили. На катере Константин Александрович вновь обследовал мост и составил схему, ставшую основой для проекта восстановления.

Большой путь проделал Кузнецов по фронтам Великой Отечественной. Подразделение, которым он командовал, при участии частей железнодорожных войск восстановило в условиях фронта 48 мостов, в том числе через Днепр, Днестр, Волгу, Южный Буг, Шошу и Яхрому.

Очень памятна одна фронтовая встреча, которая произошла в 1942 году. Наше подразделение, дислоцировавшееся на Калининском фронте, было переброшено в район Тихвина, в распоряжение Управления военно-восстановительных работ фронта, возглавлявшегося одним из первопроходцев Метростроя, Героем Социалистического Труда Иваном Георгиевичем Зубковым. Он прилетел к нам с инспекционным осмотром из блокадного Ленинграда. Встреча была исключительно радостной и волнующей. Встретились два товарища - Кузнецов и Зубков. Многолетняя дружба их была связана с московским Метростроем. Вечером мы устроились в деревянном сарае. Завязалась задушевная теплая беседа. Говорили о тяжелых испытаниях, выпавших на долю ленинградцев, об их героизме. Вспоминали родную Москву и, конечно, метростроевцев. Говорили о Михаиле Александровиче Терпигореве, руководителе киевских метростроителей, о его трагической гибели в оккупированном городе. О механике Солдатове, монтировавшем на московском Метрострое первый в нашей стране проходческий щит и делившем в те дни все тяготы фронта рядом с Зубковым. Вспоминали славного руководителя Метростроя Егора Трофимовича Абакумова и связанные с ним забавные истории. И горевали, и смеялись - все было на той встрече. Быть может, эта встреча особенно запомнилась еще и потому, что Зубкова мы видели тогда в последний раз.

В конце июня 1944 года он погиб. Старый, изношенный самолет, на котором он летал осматривать разрушенный мост, рухнул на землю.

Продолжил его дело, словно приняв от него эстафету, уже после войны Константин Александрович Кузнецов. Он возглавил ленинградский Метрострой. Это был период яркого взлета его инженерной мысли и эрудиции, наивысший расцвет его творчества. В Ленинграде все приходилось начинать с нуля. Война либо разрушила, либо перечеркнула все, что было сделано раньше. Он работал самоотверженно. Днем и ночью его можно было встретить в забоях.

По инициативе Кузнецова и под его руководством в Ленинграде создается и внедряется первый механизированный щит. Проходка тоннелей под Невой потребовала модернизировать его. Ленинградские метростроевцы создают механизированный щит с "закрытой грудью". В то же время впервые в нашей стране отрабатывается и внедряется механизированная проходка тоннелей, повышающая в несколько раз скорости и производительность труда, исключающая ручной труд на этих работах. Уникальная сборная железобетонная обделка тоннелей тюбингами обеспечивала высокую индустриализацию работ, громадную экономию металла.

Летом 1956 года я оказался в Ленинграде по служебным делам. Приезжая сюда, обязательно встречался с метростроевцами, со многими из которых кроме службы меня связывала многолетняя дружба и незабываемые годы фронтовой жизни. И на этот раз после встречи с начальником ленинградского Метростроя Константином Александровичем Кузнецовым мы договорились на выходной день поехать к нему на дачу.

Тот, кто попадал в семью Кузнецова, оказывался в атмосфере радушного гостеприимства. Интересные мысли, образная, с полемическим задором речь, юмор Константина Александровича делали встречи с ним запоминающимися. Мы вышли прогуляться. Константин Александрович, высокий, седой, шел тихо, часто останавливался. Ему уже в то время было трудно преодолевать большие расстояния. Он, как немногие, умел чувствовать очарование природы. В разгар беседы у него вырвалось: "Как счастлив человек, что он живет!"

Кузнецов всегда искал, находил, опекал и растил одаренных рабочих и инженеров. Ему удалось воспитать замечательную плеяду последователей, свою смену. Они успешно продолжали его дело, добиваясь дальнейшего повышения уровня механизации. Установленный недавно в Ленинграде мировой рекорд проходки - тысяча метров в месяц - заставляет еще раз с чувством благодарности обратиться к тем временам, когда основатели ленинградского Метростроя в 40 - 50-х годах закладывали первые камни фундамента этого замечательного здания.

Константин Александрович избирался в партийные органы, был делегатом XX съезда Коммунистической партии. Когда в 1960 году Кузнецов переезжает в Москву в связи с назначением его начальником Главтоннельметростроя, он уже член-корреспондент Академии строительства и архитектуры, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный строитель РСФСР. Родина наградила его высшими орденами страны.

Двенадцать лет руководил Кузнецов отечественным метростроением и тоннелестроением. За эти годы сооружались и вводились в эксплуатацию новые линии метрополитена в Москве, Ленинграде, Киеве, Баку и Тбилиси.

В начале 70-х годов резко ухудшилось его здоровье. Мы были свидетелями мужественной, героической борьбы с болезнью. Он очень любил жизнь и считал, что не все еще сделал в ней.

Кузнецов относился к своему таланту как к государственной собственности. Всю жизнь он работал с полной отдачей.

Жизнь нас мерит со всех сторон. Не считаться с этим - значит не понять ее смысла. Французский летчик и писатель Антуан Сент-Экзюпери, которого любил Константин Александрович, писал: "Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти". Я не знаю, была ли эта мысль занесена Константином Александровичем в его книжечку - копилку истин и мыслей - была у него такая книжечка, - но она соответствовала его духу и была ему близка.