Первый поезд (Юрий Жуков)

...Удивительная все-таки была эта эпоха, - начнешь вспоминать о ее волнующих событиях, и вот уже они сами тебя подхватывают и несут, словно реки, и трудно остановиться. Передо мной еще один рабочий блокнот, уцелевший от той далекой поры, и хочется снова привести выдержки из него, хотя я и опасаюсь, что частые цитаты из старых записей начинают приедаться нынешнему молодому читателю, для которого пуск нового предприятия - такое же само собой подразумевающееся действие, как восход солнца или гудок, зовущий на работу. Но я все же прошу еще минуточку внимания: дело в том, что речь идет о пуске предприятия не совсем обычного - в строй вступала первая очередь московского метрополитена, казавшаяся тогда нам бесконечно длинной - подземная линия от Крымской площади до Сокольников, с ответвлением от библиотеки имени Ленина до Смоленской площади.

Эту подземную дорогу строила вся Москва, и то, что увидели мы в памятный день 6 февраля 1935 года, не могло не потрясти нас: под землей вдруг выросли невиданные мраморные дворцы. В наше время строителей тех лет иной раз критикуют за так называемые "излишества": зачем столько мрамора и гранита, зачем было обшивать сиденья вагонов импортной кожей, зачем прибегали к сложной архитектуре? Но право же, что касается московского метро, подлинные излишества были сотворены позднее, особенно в первые годы после войны. Первая же очередь, светлая и яркая, блиставшая дорогим, это верно, но стойким мрамором, залитая светом, наполненная всегда свежим воздухом, поразила всех нас как зримое, вещное, весомое воплощение того, о чем мечталось в то трудное время.

"Так и будет при коммунизме!" - удовлетворенно говорили люди, и это было очень-очень важно.

И вот репортаж о пуске этой первой линии московского метро редакция "Комсомольской правды" поручила в числе других сотрудников и мне. Надо вам сказать, пуск проходил весьма торжественно: первые составы московского метрополитена были отданы в распоряжение заседавшего тогда в Кремле VII съезда Советов СССР, делегаты которого решили сами поглядеть, что это такое, а потом рассказать об увиденном своим избирателям по всей стране.

Вы можете себе представить, какой радостью было для молодого журналиста в такой момент получить пропуск на весь день, позволявший ездить в метро в любом направлении - сколько твоей душеньке угодно! И вот передо мной этот старый-престарый блокнот, исписанный вдоль и поперек:

Станция "Охотный ряд". Серо-голубой мрамор. Алебастровые светильники, похожие на древнегреческие чаши. Они еще не просохли, и над светильниками витает пар; похоже, будто в чашах жгут благовония, как в античном храме.

Дежурные по станции - Карнов, Дроздов. Аккуратно примеряют форменные фуражки.

Связь еще не отлажена:

- "Охотный ряд" слушает!.. - Карнов берет трубку, это "Площадь Дзержинского" спрашивает, когда отойдет поезд от "Охотного ряда". ("Охотный ряд" - "Площадь Дзержинского" - 1,5 километра подземного пути!) Плохо слышат друг друга. - Препятствий нет?.. Какие работы? В пределах станции... А перегон свободен?..

Первое расписание. Прибытие поезда со станции "Крымская площадь": 11 час. 17 мин. Отправление на "Сокольники": 11 час. 19 мин. Прибытие из "Сокольников": 12 час. 30 мин., отправление: 12 час. 32 мин.

Но автоматическая сигнализация все еще до конца не отлажена, а первый поезд "Литер "А" уже отходит с "Кропоткинской". С ним едут делегаты съезда Советов - они сели в поезд на станции "Крымская площадь"... Дежурный Карнов, немного волнуясь, предупреждает своего коллегу со станции "Площадь Дзержинского":

- Приготовьтесь! Поезд будем пропускать по телефонному соглашению - по правильному пути.

И он быстро выписывает документ водителю первого поезда:

Разрешаю поезду № "Литер "А" отправиться со станции "Охотный ряд" при закрытом выходном семафоре и следовать до станции "Площадь Дзержинского" вне зависимости от показаний проездных семафоров..."

Из тоннеля уже слышится нарастающий железный гул. Звучит сирена. И вот мы впервые видим подземный поезд, о котором так долго мечтали: четыре желто-оливковых вагона, залитых белым светом хрустальных лампионов; за широкими окнами - веселые, смеющиеся физиономии первых пассажиров - строителей метро и их гостей, делегатов съезда Советов.

Поезд стоит всего две минуты. И сколько разных вещей должен успеть узнать и записать за эти две минуты корреспондент! В своем старом блокноте я читаю:

"Поезд - строго по графику. Ведет машинист-наставник А. С. Трофимов. Начальник поезда - Л. Караваев. Инженер Прохоров - от завода: "Вагоны прошли 1500 километров. Результат испытаний - отлично". Получена благодарность.

Сидоров - председатель колхоза, его фамилия - на доске Почета Московской области. Член ВЦИК. "Впечатление? Потрясающее! Станция - величайшая культура. Автоматические двери в вагонах - безопасность человека. Не поездка, а отдых! Все удобства..."

Свисток, поехали... На ходу корреспондент, охваченный общим непередаваемо праздничным настроением (в вагонах уже поют!), вместе со всеми разглядывает станции, поражается, но тут же снова хватается за карандаш и записывает, записывает...

День пролетел, как одно мгновение. Глянул на часы - батюшки! - уже полночь. А в метро по-прежнему светло, как днем, и по-прежнему людно и шумно, по-прежнему все веселы и бодры. Не успеет одна группа гостей закончить поездку в метро, как другая уже ждет своей очереди.

В своем блокноте я читаю торопливые записи:

"Впечатления делегатов.

С. Косиор: "Радуется сердце, когда видишь такие сооружения. Привет и поздравления комсомольцам станции, которые вложили в эту стройку так много сил и энергии!"

Фокина - галошница с "Красного богатыря": "На весь выходной приходи и катайся! Надо же такое придумать... Сама своим глазам не верю. Я-то сюда как попала? У нас билет дали одной пожилой, а она его мне: "Ты, - говорит, - помоложе, езжай, погляди, не подавит ли часом людей эта подземная чугунка, там ведь темно. Так вот я и оказалась тут".

Толкачева - работница фабрики из Павлово-Посада: "Чего только люди не набрешут! У нас такое говорили: скоро-де вся Москва провалится, тюннели какие-то роют, будто людям мало места стало по земле ходить, так уж надо под земь лезть. А я бабам отвечаю: "А вы тоннели под Курским вокзалом видали, когда с перрона в город выходите, с поезда?" - "Ну, видали". - "Так не проваливается же вокзал?.." - "Ну и что ж, - говорят, - то вокзал, а то город. Простоит Москва года три, а потом непременно провалится". На том и упорствуют..."

Рис. 29. На строительстве 'дороги жизни' на Ладоге

Герасимова - ткачиха фабрики имени Октябрьской революции Раменского района: "А я вернусь, соберу детишек в нашем детском саду, все расскажу..."

Молоков - Герой Советского Союза, летчик, спасавший экипаж "Челюскина", затонувшего во льдах Арктики: "Был я в лондонском метро, с нашим не сравнить. Там духота, грязь - противно становится на душе, когда туда опускаешься. А здесь - радость". "А что приятнее - в воздухе летать или здесь, под землей?" Усмехается: "И там и здесь - полет!"

Лихачев - директор Московского автозавода: "Заявляю со всей ответственностью - это лучший из пяти метрополитенов, которые я видел в поездках за границей. Надо создать фильм "Метрострой", снять каждую деталь этого величественного сооружения и показать повсюду, чтобы все увидели, как замечательно умеют строить большевики".

Емельян Ярославский: "Вы из "Комсомолки"? Ну что ж, найдите все самые красочные эпитеты, и я соглашусь с любым: сильнейшее, ярчайшее, великолепнейшее, изумительнейшее впечатление. Горжусь тем, что тут есть капелька и моего труда - как-никак участвовал в субботниках. Кажется, совсем недавно мы тут копали землю, возили ее на тачках. И вот сегодня уже мчится подземный поезд, а я никак не могу узнать места, где работал. Вот это большевистские темпы. А насчет заграничных метро Молоков и Лихачев правы. Бывал я и в лондонском, и в парижском, и в берлинском метро - никакого сравнения с нашим!"

Вот так и ездили мы от станции к станции первой очереди московского метро до глубокой ночи, в шуме, гаме, веселых разговорах был уже потерян счет времени, и никто не думал, что мы попросту пользуемся удобным, современным видом городского транспорта, а было это похоже на удивительный и ни на что не похожий карнавал в сказочных мраморных дворцах. И только поздно вечером, когда люди все же притомились и, крепко держась за поручни, начали на дальних перегонах поклевывать носами, прижатый в толпе рядом со мной молодой писатель Илья Ильф вдруг тихо засмеялся и сказал, обращаясь к неразлучному другу своему Евгению Петрову: "Ага, вот теперь-то и начинается настоящая подземка, - сейчас люди начнут ценить не только красоту, но и скорость передвижения".

Я вспомнил здесь об этом необыкновенном, хлопотном и волнующем дне не только чтобы объяснить, как родился у нас непонятный многим иностранцам "культ советского метро", над которым до сих пор подтрунивают некоторые, но и потому, что эти оценки, схваченные на лету, отражают в себе неповторимое своеобразие эпохи...

Из книги: Жуков Ю: Люди 30-х годов. М., 1966.